111

СССР В НАШЕМ СЕРДЦЕ

Легендарный парад 1941 года

Память... Сколько бы ни прошло лет и десятилетий, она снова и снова будет возвращать нас к хмурому ноябрьскому дню сурового 1941 года, когда, чеканя шаг, шли на рассвете мимо Кремлевской стены солдаты Красной Армии, и путь их лежал с парада ПРЯМО на фронт.

…В ТЕ ДНИ бои шли уже на полях Подмосковья. Фашистское командование обратилось к своему воинству с хвастливым призывом: "Солдаты! Перед вами Москва. За два года войны все столицы континента склонялись перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдитесь по ее плошадям..." Каждый поход вермахта тогда запечатлевался документальным фильмом берлинской киностудии, завершавшимся одной и той же сценой: парад в завоеванной столице. Следующим должен был стать фильм "Поход на Восток", который ведомством Геббельса предполагалось завершить красочным парадом "победоносных" полков на Красной плошади, приуроченным к священной доя советских людей дате — 7 ноября.

Вот что рассказывал мне уже после войны комсорг 158-го саперного батальона В.В. Зотов: "Темной октябрьской ночью, когда мы выходили из окружения, разведка донесла, что впереди, близ деревни Лаврово-Песочная, путь преградили фашисты. Мы решили дать врагу бой. И как же мы удивились, как обрадовались, когда узнали, что разгромили специальную воинскую часть, которая должна была организовать и пышно обставить торжественный въезд Гитлера в "побежденную" Москву. В захваченных автомашинах оказались сотни различных фашистских знамен и множество всяких атрибутов дата парада. Так, доя прямых передач из Москвы предназначались две мощные радиостанции...

Не получилось у Гитлера. Жизнь, а точнее — Красная Армия, внесла поправку. 7 ноября 1941 года состоялся на Красной площади другой парад — традиционный, без которого мы, советские люди, не мыслили этого праздника.

В послевоенные годы мне приходилось встречаться не с одним из участников легендарного парада. В журналистских блокнотах сохранились их воспоминания. Запомнились два танкиста, которые служили в разных частях, и только дважды их боевые пути-дороги пересеклись в самом сердце нашей Родины ^— на Красной площади столицы: 7 ноября 1941 года и 24 июня 1945 года — на Параде Победы.

Я разыскал их несколько лет назад, еще в советское время. Оба были живы-здоровы. Один — бывший механик-водитель танка лейтенант запаса Трофим Саввич Драный трудился на селе. Второй — старший политрук в ноябре 1941-го, а при нашей послевоенной встрече генерал-майор танковых войск в отставке Иван Николаевич Вере-мей. Вот что я записал тогда с их слов в свой журналистский блокнот.

Из рассказа Т.С. Драного:
"Отступал с боями, мы дошли до села Куртисово под самой Москвой. Все мы, танкисты, жили ожиданием великой битвы за Москву и знали: столицу не отдадим, будем стоять насмерть. В Мытищах наша часть получила новые боевые машины. Здесь же за несколько часов до парада мы узнали, что нам выпала великая честь участвовать в нем. И вот перед нами седые от инея стены Кремля. Какой грозной, суровой, но какой бесконечно дорогой предстала перед нами родная столица! Время, пока мой танк прошел мимо Мавзолея, Спасской башни, собора Василия Блаженного, заняло, может быть, всего-то минуту, но какая это была минута, как напряжены были зрение, слух, все чувства! И какой порыв великой ненависти к врагу охватил нас, когда мы прямо с Красной площади ушли в бой. В этот день мы успешно громили гитлеровцев на Истринском направлении. А через три с половиной года я снова вернулся сюда, теперь уже в ликующую столицу, чтобы в составе сводного полка Второго Белорусского фронта участвовать в Параде Победы".

Из рассказа И.Н. Беремся:
"Вечером 6 ноября к нам с Урала прибыл батальон "тридцатьчетверок". Нас готовили как подкрепление 32-й танковой бригаде, которая вела жаркие бои под Тулой. Но ночью — приказ: батальону прибыть в Москву дата участия в военном параде и уже оттуда — в бой, под Тулу. Мы вошли в Москву на рассвете. Настроение приподнятое. Поверите ли — настоящее праздничное.

Я стоял в головном танке, приложил руку к виску и, кажется, не шелохнулся. Какой заряд бодрости и мужества влил в нас этот марш! Затаив дыхание слушали мы речь Сталина. И когда он сказал о русских богатырях, я подумал о ребятах из нашей бригады. Вот хоть Виктор Григорьев. Как-то в ночном бою его танк вышел из строя. Он попросил товарищей покинуть машину, а сам накрепко задраил люк и пытался вновь и вновь найти причину. Фашисты долгое время наблюдали за "мертвым" танком и, решив, видимо, что в нем никого из живых нет, задумали перетащить русский танк к себе в тыл. Два их легких танка взяли "КБ" на буксир стальными тросами. Но в этот момент Григорьеву, сумевшему сохранить спокойствие и мужество, удалось найти повреждение. Он сумел устранить его и, подключив запасные баки, дал задний ход. Могучая машина потащила за собой оба фашистских танка. Так он и привез их в расположение своей части. Вот какие люди были у нас в полку".

Сам он, Иван Веремей, сразу после парада вступил в бой под Ясной Поляной, как говорят скупые строки архивных документов, "лично поднял в атаку бойцов и уничтожил пять фашистов". А в конце войны вернулся в Москву в составе особого батальона, чтобы бросить к подножию Мавзолея поверженные фашистские знамена.

У каждого свое воспоминание о параде. Мой давний товарищ, военный фотокорреспондент С.М. Гурарий, например, не был участником парада, но запечатлел на фотопленку все, что происходило на Красной площади морозным утром 7 ноября 1941 года.

"О том, что ранним утром состоится парад,— вспоминал он,— я узнал поздним вечером 6 ноября на станции метро "Маяковская", где проходило торжественное заседание, посвященное 24-й годовщине Октября. Там же мне вручили именной пропуск. Утро под Москвой занималось хмурое — дата съемок хуже не придумаешь. А тут еще пурга. Мне, например, только с болыпим трудом удалось взобраться по обледенелой трубе на здание Исторического музея. Зато оттуда открылся отличный обзор. Что это было за зрелище! На примкнутых штыках, на шинелях и шапках-ушанках, на походных вещмешках, на бровях бойцов осели белые иглы инея, и от этого они казались сказочными мстителями. Лица строгие, суровые, торжественно просветленные — орлы да и только! Я снимал и снимал. Знал, чувствовал: все это моменты истории".

Ну а теперь несколько строк о себе. Наш артполк, в котором служил я, сержант-артиллерист Иван Рощин, в то время был далеко от Красной плошади, ведя тяжелые бои под Ростовом-на-Дону. Фашисты рвались на Кавказ. 56-я отдельная армия держала крепкую оборону. О параде в Москве мы узнали из радиопередач столицы. Комиссар дивизиона приказал мне сообщить эту новость всем бойцам. Я побывал на батареях. Если бы вы знали, как эту новость встретили фронтовики! "Москва жива, Москва непобедима!" — буквально кричали восторженные бойцы.

На следующий день у нас уже были солдатские газеты с сообщением о параде, о речи И.В. Сталина. Газеты зачитывались красноармейцами, как говорится, до дыр.

Для нас, фронтовиков, парад в Москве стал тогда мощной морально-политической поддержкой. Он вселял уверенность в конечной победе над врагом.

Вскоре наша 56-я армия под Ростовом-на-Дону предприняла вместе с соседями мощный удар против войск 1-й немецкой танковой армии Клейста. Враг был отброшен от Ростова на 60—80 км. Мы снова оказались на реке Миус...



ИВАН РОЩИН

источники:
газета "Правда"  №128 (28742) 12 – 15 ноября 2004 года

111