Г. А. Зюганов: Над пропастью во лжи. 20-летие антисоветского переворота в
СССР.
Горбачев дал согласие на введение ЧП, но сам объявлять о нем не желал
НАД ПРОПАСТЬЮ ВО ЛЖИ
(статья дается в сокращении. только
оценка лидером КПРФ августовских событий 1991 г. ред.
index43su)
От перестройки — к государственному перевороту
Двадцать лет назад под председательством вице-президента СССР Г.И. Янаева был образован Государственный комитет по чрезвычайному положению, который обратился к своим соотечественникам в тяжкий, критический для судеб Отечества и народов СССР час, когда над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность. В состав ГКЧП входили: О.Д. Бакланов — первый заместитель председателя Совета обороны СССР, В.А. Крючков — председатель КГБ СССР, В.С. Павлов — премьер-министр СССР, Б.К. Пуго — министр внутренних дел, В.А. Стародубцев — председатель Крестьянского союза СССР, А.И. Тизяков — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Д.Т. Язов — министр обороны СССР.
Главной причиной выступления ГКЧП явилось то, что начатая по инициативе Горбачёва политика демократизации общественной жизни, которая должна была стать инструментом ускоренного развития страны, окончательно зашла в тупик. Вместо глубинных преобразований политической системы обществу был предложен набор поверхностных, оторванных от реальности, непродуманных мер. Курс на гласность и демократию оказался ширмой, прикрывавшей государственные преобразования, с социализмом ничего общего не имеющие.
Ложь и клевета на КПСС и политическую систему советского общества, хлынувшие мутным потоком через «перестроечные» средства массовой информации, мешали людям разглядеть чудовищный разрыв между словами «демократов» и их делами. Избирателей манили лозунгом «Вся власть Советам!», обещая скорое пришествие эры «настоящей» демократии, высвобожденной из-под «партийного гнёта». На деле же «архитекторам» перестройки были одинаково ненавистны и партия, и Советы. Гражданам СССР под демагогическую болтовню об общечеловеческих ценностях была уготована совсем иная участь: иное государство, иная социально-экономическая система, иное общество, построенное на чуждых советскому человеку духовно-нравственных ценностях.
Наиболее реакционные тенденции «демократов» проявились в деятельности Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов, открывшегося в мае 1989 года. Именно МДГ взяла на себя роль «пятой колонны», идейно и материально поддерживаемой не только внутренней контрреволюцией, но и антисоветскими силами извне. Именно МДГ подпирала предательство Горбачёва, Яковлева, Шеварднадзе, именно в ней стряпались самые грязные и нелепые выдумки, порочащие советский строй, именно она развернула кампанию беззастенчивого шельмования выдающихся политических деятелей России: В.И. Ленина и И.В. Сталина.
Большинство депутатов, искренне озабоченных судьбой страны, оказалось не готово к скоординированным и яростным атакам контрреволюции на политические и экономические устои СССР, безоружным против лживых и враждебных выступлений Ю. Афанасьева, А. Собчака, Г. Старовойтовой, Г. Попова и десятков других записных ораторов группы, превзошедших в своем цинизме все границы человеческой подлости.
Была поставлена на широкую ногу подрывная работа антисоветских сил с использованием тактики подавления и устрашения. Например, в сентябре 1989 года на засекреченной конференции Московского объединения клубов избирателей Г. Попов инструктировал своих единомышленников: «У нас есть шансы для победы, нужно ставить на учет каждого депутата РСФСР. Он должен понять, что если он будет голосовать не так, как скажет Межрегиональная группа, то жить ему в этой стране будет невозможно». Как видим, в своем кругу рядиться в тогу демократа было совсем не обязательно.
Опустевшие к началу 90-х годов магазины — это не результат политики Советской власти, как любят сейчас разглагольствовать ее непримиримые противники, полагая, что у людей память коротка. Мы хорошо помним, как «демократы» своими собственными руками устраивали тотальный дефицит товаров и продуктов, дестабилизировали обстановку в стране и проводили свои циничные планы в жизнь, о чем свидетельствуют, например, воспоминания о том времени Н.И. Рыжкова.
«Полки магазинов пусты, — пишет он, — в морских портах стоят суда с продовольствием и товарами народного потребления, а желающим принять участие в их разгрузке вручают деньги и отправляют восвояси. На железных дорогах создают пробки, практически перекрывающие жизненные артерии страны. На полях гибнут хлеб, овощи, в садах гниют фрукты. На страну обрушилось сразу всё: всевозможный дефицит, преступность, обострение межнациональных отношений, забастовки. Фактически в государстве наступила полная дестабилизация экономической, да и политической жизни. Кому это было выгодно? Тем, кто ни с чем не считался в своих действиях по дискредитации государственной власти, кто рвался к ней сам. В итоге власть была парализована. С тех пор на протяжении более полутора десятков лет, чтобы задним числом оправдать приход к власти «демократов», по телевидению показывают одни и те же кадры: пустые полки продуктовых магазинов. Но нынешние «независимые» властители СМИ стыдливо умалчивают о том, почему они пустовали... В стране брала власть охлократия».
Цепь подобных событий, разворачивавшихся на фоне многочисленных национальных конфликтов, неизбежно вела к трагическому финалу. В «Обращении к советскому народу», принятом 18 августа 1991 года, ГКЧП с горечью отмечал, что на смену былому энтузиазму и надеждам людей пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения. Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Стало насаждаться злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой.
Как отмечалось в «Обращении», воспользовавшись предоставленными свободами, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой. Создавая обстановку морально-политического террора и пытаясь прикрыться щитом народного доверия, политические авантюристы не считались с тем, что осуждаемые и разрываемые ими связи устанавливались на основе широкой народной поддержки, прошедшей многовековую проверку историей. Те, кто по существу вёл дело к свержению конституционного строя, должны были ответить перед матерями и отцами за гибель жертв межнациональных конфликтов.
ГКЧП видел свою задачу в преодолении глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожали жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества.
Нужно было поддержать мнение народа, который в марте 1991 года в ходе Всесоюзного референдума по вопросу о сохранении Союза высказался ясно и недвусмысленно: 76 процентов граждан проголосовали за сохранение СССР. Этот внушительный результат был продемонстрирован даже несмотря на то, что шесть республик из пятнадцати — республики Прибалтики, Грузия, Армения, Молдавия — участвовать в референдуме отказались. Не помогло беспрестанное промывание мозгов — советский народ не дал добро на развал своей великой Родины.
Всё было подчинено тому, чтобы остановить распад СССР и не допустить подписания договора о создании вместо СССР суррогатного объединения — Союза суверенных государств. Команда горбачёвских «демократов» осуществляла подготовку нового союзного договора в ходе так называемого новоoгаревского процесса. В проекте готовившегося втайне документа, принятие которого намечалось на 20 августа, избегались все упоминания о социалистическом строе, а наше государство определялось как «демократическое».
Не вызывает сомнения, что принятие договора, который отвергал наш конституционный строй и неминуемо вёл к уничтожению единого государства, означало осуществление за спиной народа антисоветского государственного переворота.
Однако за «новоогаревским договором», инициируемым Горбачёвым, нависала мрачная тень другого, еще более реакционного государственного переворота, готовившегося Ельциным. Соперничая с Горбачёвым в борьбе за власть, он стремился уничтожить Советский Союз ещё быстрее и циничнее. Ведь главным условием скорой победы Ельцина над Горбачёвым был развал СССР. Для его осуществления ельцинисты в полной мере использовали принятую 12 июня 1990 года Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, которая предусматривала верховенство законов России над союзными.
Я был убежден и в то время, не сомневаюсь и сейчас, по прошествии двух десятилетий: полученный Россией суверенитет оказался ломом, который рано или поздно должен был взломать все внутренние границы СССР. К сожалению, многие российские коммунисты совершили серьезную ошибку, вовремя не разобрались, какими последствиями было чревато подобное решение. Безусловно, на его принятие повлияли разгул русофобии, многочисленные обиды и заблуждения. Однако нельзя было забывать, что большинство соседей находилось в таком же бедственном положении, как и жители России. Надо было попытаться понять их, перетерпеть обиды. Ведь негоже было России противопоставлять себя другим республикам, особенно Украине и Белоруссии.
Увы, подобные аргументы тогда почти не принимались во внимание, эмоции брали верх над здравым смыслом. Цепная реакция последовала незамедлительно: начался пресловутый «парад суверенитетов».
В заложниках у провокаторов
Нелегко было осмыслить необычные политические реалии, которые сложились к моменту создания ГКЧП. К лету 1991 года в организационных рамках одной политической организации, КПСС, окончательно сложились две фактически самостоятельные и непримиримые партии: партия манипуляторов и изменников и партия государственников и патриотов. Процесс размежевания не только «пошел», как любил говорить Горбачёв, но и «зашел» слишком далеко.
Углубилось расхождение политических пристрастий среди основной массы населения страны, причем люди принимали на веру упрощенные и примитивные схемы преодоления кризиса и дальнейшего экономического развития. При этом всё больше людей дистанцировалось от коммунистов и уповало на «демократов», искренне веря, что все накопившиеся проблемы можно, например, решить за 500 дней, как объявлялось в популярной программе перехода на рыночную экономику. Усилилось идейное брожение в армии, для дискредитации которой широко использовалась окончившаяся война в Афганистане.
Подлинные партийцы вынуждены были вести идеологическую борьбу со значительно превосходящими силами, отмобилизованными предательской верхушкой КПСС, в условиях круговой обороны. Очередной натиск лидеры «демократов» А. Яковлев, Э. Шеварднадзе, Г. Попов, А. Собчак, С. Шаталин, А. Вольский предприняли в начале июля 1991 года, выступив с заявлением о создании Движения демократических реформ. К сожалению, вместо адекватного, конструктивного ответа ЦК КПСС на следующий день распространил информацию, в которой говорилось, что руководство КПСС «не исключает возможность конструктивного сотрудничества членов партии в рамках Движения демократических реформ, если провозглашенные им цели будут подтверждены практикой его действия». Такое «подтверждение» не заставило себя ждать: Шеварднадзе после своего избрания председателем оргкомитета ДДР заявил о выходе из КПСС.
Поскольку Яковлев снимать маску перерожденца не спешил, это сделала Центральная контрольная комиссия при ЦК КПСС, которая 15 августа 1991 года, рассмотрев вопрос о его публичных выступлениях, постановила: «За действия, противоречащие Уставу КПСС и направленные на раскол партии, считать невозможным дальнейшее пребывание члена КПСС А.Н. Яковлева в рядах КПСС». Большинство коммунистов расценивают это решение как первый акт неотвратимого возмездия.
Однако накануне августовских событий идейная позиция здоровых сил партии становилась всё более невнятной. При этом всё меньше людей всерьез верили в способность Компартии или какой-либо другой силы, приверженной социализму, переломить ход событий.
Было ясно: в борьбе за социализм и Советскую власть коммунисты, способные дать отпор ревизионистам и предателям, проявляют недопустимую терпимость, часто идут на неоправданные компромиссы и сотрудничество, нередко руководствуются ложно понятой партийной дисциплиной. Именно поэтому Горбачёв сумел досидеть на своем посту до тех пор, пока не развалил всё, что ему отводилось по сценарию разрушения СССР и КПСС.
Отсюда берут начало и основные причины неудачи ГКЧП. Партийные и государственные круги, поддержавшие его, давно и безнадежно утратили стратегическую инициативу, без которой наивно было рассчитывать на какие-либо позитивные результаты. И уж тем более трудно было, а по сути, невозможно на тот исторический момент, переломить общественное мнение, практически полностью монополизированное и управляемое «демократами» с помощью яковлевских СМИ.
На удивление спокойно 25—26 июля 1991 года прошел последний в истории КПСС пленум ее Центрального Комитета. Несмотря на чрезвычайный характер обстановки в стране, вышедший накануне ельцинский указ о департизации государственных учреждений, члены ЦК «выяснение отношений» внутри партии откладывали на конец года, до проведения съезда. Вновь была проявлена непростительная инертность, и это в то время, когда каждый день промедления был смерти подобен.
Вполне соответствует атмосфере и сложившимся взаимоотношениям в верхних эшелонах власти и характер документов, обнародованных 19 августа ГКЧП. Нетрудно заметить, что в них не фигурируют какие-либо реальные лица или силы, ответственные за бедственное положение страны, а трудящиеся не призываются к конкретным действиям во имя защиты Родины и социализма. Естественно, столь странная «тактика», характеризующаяся полным отсутствием организаторской работы в массах, привела к тому, что никаких значимых организованных выступлений в поддержку ГКЧП в столице и других городах страны не наблюдалось.
Главный просчет членов ГКЧП был в том, что они оказались страшно далеки от народа и не думали на него опереться в своих действиях. Даже не ставился вопрос о проведении забастовок, демонстраций, митингов, способных противостоять массовым шабашам «демократов». Партийные и советские руководители, взявшие на себя ответственность за наведение конституционного порядка в стране, напрасно рассчитывали, что всё, как и прежде, удастся решить путем кадровых перестановок в верхах в духе не лучших традиций КПСС.
Сказалась неопределенность в отношении членов ГКЧП к политике Горбачёва и его ближайшего окружения. Долгое время все они были в одной команде и поддерживали его, а некоторые довольно спокойно созерцали опасный характер политических и экономических реформ, не имеющих ничего общего с задачами выхода из кризиса и дальнейшего развития страны в рамках социалистического выбора. Трудно было не видеть, как СССР стремительно скатывается к капитализму и в стране устанавливается диктатура буржуазии. И в то же время члены ГКЧП, как и многие другие честные руководители КПСС, не набрались мужества решительно и вовремя прервать горбачёвскую вакханалию.
Близость членов ГКЧП к Горбачёву, в большинстве случаев — их личная преданность ему, надежды на то, что он в конце концов образумится и не допустит дальнейшего обострения ситуации в стране, привели к тому, что ГКЧП стал инструментом осуществления чужих замыслов, направленных на окончательное разрушение Советского Союза и КПСС. При попустительстве первых лиц государства и партии либерально-демократической верхушке страны удалось использовать ГКЧП в своих интересах, превратить его создание и деятельность в одну из самых гнусных политических провокаций XX века, перед которой меркнут поджог рейхстага и убийство Кирова.
Одни и те же лица сами всё затеяли, сами всё спровоцировали и сами же обвинили тех, кого выдвинули в ГКЧП и побудили к активным публичным действиям. Многие из тех, кто метал гром и молнии в адрес ГКЧП, еще за две недели до августовских событий расписывали общий порядок его действий. Сценарий введения чрезвычайного положения в стране не допускал никакого исхода, кроме поражения ГКЧП.
Мы далеки от того, чтобы заподозрить в нечестности или неискренности людей, которые вошли в состав ГКЧП. Однако факт остается фактом: их беззастенчиво использовали «втёмную». А они, в свою очередь, своим нерешительным поведением и невразумительной позицией подставили под удар тысячи коммунистов и руководителей, поддержавших их в центре и в регионах.
Сейчас хорошо известно, что эта акция долго и тщательно готовилась: ведь впервые Горбачёв заговорил о необходимости принятия чрезвычайных мер еще в феврале 1991 года. И, конечно же, не случайно А.Н. Яковлев весной и летом «предупреждал» о неизбежности «государственного переворота», последний раз, о чем с гордостью свидетельствуют его поклонники, — 17 августа. Мастер закулисных интриг, как всегда, проявил завидную осведомленность и занимался подготовкой декораций, имитирующих достоверность всего происходящего.
В интервью «Независимой газете», опубликованном 18 мая 2010 года, бывший Председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов подчеркивал, что есть вещи, о которых очень долго молчали. Например, о том, что Государственный комитет по чрезвычайному положению был образован самим Горбачёвым. Состав соответствующей комиссии, которая должна была подготовить введение чрезвычайного положения, был определен на совещании у Горбачёва. Оно состоялось 28 марта 1991 года, и Лукьянов на нём присутствовал. Тогда же в состав ГКЧП под руководством Янаева были включены все те, кто позже, в августе, в него и вошел. Членам комиссии было предложено подготовить закон о порядке введения чрезвычайного положения, а группе генералов КГБ — и они сделали это — написать обращение к народу. Всё так и было осуществлено.
Становится понятным, почему накануне заявления о создании ГКЧП, в воскресенье, 18 августа, О. Бакланов, В. Болдин, О. Шенин, В. Варенников и Ю. Плеханов посещают Горбачёва в Форосе, куда он 4 августа предусмотрительно улетел в отпуск, и получают от него принципиальное одобрение на решительные действия. Их позиция известна: заручиться его согласием на введение чрезвычайного положения в стране и отложить принятие новоогаревских соглашений, поскольку те не имеют никаких правовых основ. Ведь после ряда изменений последний вариант договора обсуждался в Ново-Огарёве 23 июля 1991 года и, по заключениям трех групп экспертов, означал не только отход от принципов федеративного государства, но и создание даже не конфедерации, а своеобразного «клуба государств». Во многих отношениях проект был лишен какой-либо логики и являлся нагромождением противоречий.
Вопрос о новом Союзном договоре, по мнению членов ГКЧП, должен был решать Съезд народных депутатов, провести который намечалось в сентябре.
Участники встречи в Форосе единодушно вспоминают: Горбачёв выслушал их, пожал им руки и сказал: «Действуйте, черт с вами!» Этот факт был зафиксирован судом. Никакой блокады Горбачёва не было: ведь приехали к нему пять человек, а у него было около ста человек охраны. Суд также подтвердил потом, что все средства связи работали.
В.И. Варенников позицию Горбачёва в Форосе сформулировал просто и понятно: он давал добро на введение чрезвычайного положения, но сам объявлять это положение не желал.
Предрешенный финал
Что же такое ГКЧП — путч, заговор, переворот? Ведь именно такие версии августовских событий больше всего по душе либерал-демократам, именно в такой трактовке хотят они сохранить их в истории.
Попробуем разобраться. Если бы, к примеру, это был заговор, то вряд ли бы заговорщики добровольно поехали к Горбачёву — к тому, против кого они сговариваются. Путч означал бы ломку всей государственной системы, чего в планах ГКЧП, выступавшего за сохранение СССР и существовавшей политической системы, и в помине не было, да и быть не могло. А действия в защиту того строя, который существует, даже при самой богатой фантазии, трудно признать переворотом.
Пожалуй, тот же А.И. Лукьянов дал наиболее точную характеристику действиям ГКЧП: это была отчаянная, но плохо организованная попытка группы руководителей страны спасти Союз, попытка людей, веривших, что их поддержит президент, что он отложит подписание проекта Союзного договора, который означал юридическое оформление разрушения Советской страны.
Ночью 21 августа 1991 года на совещании ГКЧП подавляющее большинство присутствовавших решили не штурмовать здание Верховного Совета, где засели ельцинисты. Осуществляется вывод войск из Москвы. А днем члены ГКЧП — Бакланов, Крючков, Тизяков, Язов, а также Ивашко и Лукьянов — снова летят к Горбачёву в Форос. В этот же день Генеральный прокурор СССР Н. Трубин возбуждает уголовные дела против членов ГКЧП, а Президиум Верховного Совета СССР выносит постановление о незаконности отстранения Горбачёва от власти.
22 августа самолет с Горбачёвым и ельцинистами, прилетевшими к нему в Форос накануне, а также председателем КГБ В. А. Крючковым прибывает в Москву. Крючкова арестовывают прямо в аэропорту. Президиум Верховного Совета СССР дает согласие на арест членов ГКЧП — депутатов Верховного Совета. Вместе с членами ГКЧП к уголовной ответственности привлекаются лица, по мнению следствия, активно сотрудничавшие с Государственным комитетом по чрезвычайному положению. Среди них О.С. Шенин — член Политбюро ЦК КПСС, Ю.А. Прокофьев — член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь МГК КПСС, В.И. Варенников — генерал армии, Главнокомандующий Сухопутными войсками — заместитель министра обороны СССР, В.И. Болдин — заведующий Общим отделом ЦК КПСС. С арестом А.И. Лукьянова 29 августа разгром ГКЧП был фактически полностью завершен.
На местах были освобождены от своих должностей практически все региональные руководители, поддержавшие ГКЧП.
Как мы уже говорили, финал событий был предрешен. Но он вылился в трагедию не только для людей, выступивших под руководством Г. Янаева. Это было крупнейшим поражением для всей нашей партии, ибо ГКЧП продемонстрировал, что идеологические и организаторские ресурсы ее здоровой части практически полностью иссякли. Доминирующая роль в стране отошла к иным политическим силам, которые, спекулируя на ожиданиях людьми перелома к лучшему, ловко манипулируя их сознанием, ввергли население страны в длительную эпоху бед и несчастий, которая продолжается и по сей день. Произошла национальная трагедия.
В августовские дни окончательно выявляется политическая и моральная сущность Горбачёва. Вернувшись из Фороса в Москву, он отрекается от партии и рекомендует ЦК КПСС самораспуститься. Таким образом он подтвердил предательский характер всей своей деятельности на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, подал ясный сигнал Ельцину о своей капитуляции, открыл путь к установлению в России одного из самых реакционных и криминальных режимов за всю ее историю.
Позиция Горбачёва означала, что ельцинская группировка сумела одержать победу над союзным Центром и подмять его под себя. С осени 1991 года Конституция и законы РСФСР, Съезд народных депутатов и Верховный Совет РСФСР, а также президент РСФСР получили на территории России полное верховенство над законами СССР.
Ельцину не только была открыта прямая дорога к власти. По существу его больше ничего не сдерживало на пути реализации самого черного замысла — окончательного уничтожения СССР и юридического оформления распада Союза. За этим стремлением беспристрастные историки вряд ли смогут что-либо разглядеть кроме властных амбиций Ельцина. Вожделенная цель стать властителем России значила для него несравнимо больше, чем судьбы миллионов людей.
Логическим финалом процесса развала Советского Союза стали Беловежские соглашения, которые были ратифицированы Верховным Советом РСФСР буквально через три дня после подписания — 12 декабря 1991 года. Отметим, что за ратификацию проголосовали подавляющее большинство депутатов.
В последнее время исследователи всё чаще задают вопрос: а существовали ли объективные, прежде всего экономические предпосылки столь быстрого распада СССР? Ведь «архитекторы» и «прорабы» горбачёвской «перестройки» и всех мастей «демократы» так любят ссылаться на якобы неразрешимые кризисные и застойные явления, поразившие Советский Союз.
Известный экономист и социолог, глава Центра российских исследований при Американском институте предпринимательства Леон Арон считает, что веских причин для скорой гибели Советского Союза не было.
В 1985 году, отмечает он, СССР располагал во многом теми же природными и человеческими ресурсами, что и за 10 лет до того. И ни один из ключевых экономических показателей до 1985 года не указывал на быстрое приближение катастрофы. С 1981 по 1985 год рост ВВП страны хотя и несколько замедлился по сравнению с 60-ми и 70-ми годами, но все же составлял в среднем 2 процента в год. Такое же, едва ли катастрофическое, положение сохранялось вплоть до 1989 года. Бюджетный дефицит, со времен Великой французской революции считающийся одним из признаков грядущего революционного кризиса, тоже составлял в 1985 году меньше 2 процентов ВВП. Несмотря на рост, к 1989 году он всё еще был ниже 9 процентов, то есть на уровне, который многие экономисты считают вполне контролируемым.
В то же время советские доходы в 1985 году возросли более чем на 2 процента, а зарплата, даже с учетом внесения поправок на инфляцию, продолжала расти в следующие пять лет, вплоть до 1990 года, в среднем на 7 процентов.
Хотя положение в целом было довольно тяжелым, но, как подчеркивал профессор Уэслевского университета Питер Рутланд, «хронические болезни, в конце концов, не обязательно смертельны». Известный специалист в области российской политики и экономики Андерс Ослунд отмечает, что с 1985 по 1987 год ситуация «вовсе не была драматической».
Аргументированные мнения западных исследователей лишний раз убеждают нас, что в основе процессов, происходивших в СССР во второй половине 80-х — начале 90-х годов, серьезный анализ макроэкономической ситуации и социально-политической атмосферы в стране подменялся авантюризмом и волюнтаризмом, мелкими личными амбициями, абсолютной некомпетентностью, невежеством политиков «новой волны», которых горбачёвская «перестройка» плодила в геометрической прогрессии.
…Несмотря на тяжелое положение, в котором после августовских событий оказалась КПСС, она оставалась главным препятствием на пути Ельцина к абсолютной власти в России, правового и политического произвола ельцинской камарильи.
Понятна спешка, с которой Ельцин уже 23 и 25 августа, в немалой степени используя безоговорочную капитуляцию Горбачёва, издает указы о приостановлении, а позднее, 6 ноября, и о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР, конфискации их имущества. В августовские дни начались бандитские погромы, учиненные в помещениях партийных органов, где «демократы» создавали атмосферу морального террора. Повсеместно хозяйничали темные личности — под шумок шел обычный грабеж партийных архивов. Одержимые манией кладоискательства, ельцинисты рылись в документах, пытаясь обнаружить следы «золота партии».
Однако «демократы» просчитались. Им не удалось использовать поражение ГКЧП для того, чтобы выбить у трудящихся их главную опору в тяжелый период наступления и господства реакции — Коммунистическую партию. На ее защиту поднялись люди, не изменившие своим убеждениям, не побоявшиеся террора, репрессий и травли, не растерявшие представлений о партийном долге. Благодаря усилиям партийных работников и активистов, депутатов, ученых, широких кругов общественности партию удалось отстоять в Конституционном суде.
Процесс в Конституционном суде завершился нелегкой победой коммунистов: суд подтвердил законность действий партийных организаций КП РСФСР на территории России и их право на создание новых центральных руководящих органов. Это открыло дорогу к воссозданию Коммунистической партии Российской Федерации, образованной в феврале 1993 года. Вынужденная отступать, наша партия сумела сохранить в своих рядах порядок и организованность. А трудящиеся обрели главный инструмент политической борьбы в условиях, когда реакционные силы с помощью предательства и лжи перекинули мостик от эпохи горбачёвской «перестройки» к реставрации дикого капитализма в России.
Сохранение боеспособной партии, способной работать и бороться в новых условиях, — это главный результат осмысления неудач и уроков, преподнесенных коммунистам горбачёвско-ельцинской кликой в августе 1991 года.
www.kprf.ru